Шуруп - Страница 5

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

– Ты же сказал, что хорошо сдал, – сварливо заметил Рихард.

– Сдал-то я хорошо. Вернее, это я думаю, что хорошо. А вот что подумают господа офицеры, включая шурупа… Откуда мне знать?

– Короче, – перебил его Рихард. – Ты согласен или ты не согласен?

Виталий прикрыл глаза, секунду подумал, а потом решительно выдохнул:

– Согласен.

– Пиши! – велел Рихард.

– Что писать?

– Рапорт! На имя ректора Академии.

Виталий покорно вынул и оживил планшет-персоналку, верный и неразлучный спутник каждого курсанта.

«Начальнику высшей ордена Рубиновой Звезды Академии Космофлота адмиралу Айзеку Тревису», – проелозил пальцем по экрану Виталий. – От курсанта…»

– От лейтенанта, – немедленно поправил его Рихард. – Рапорт я подсуну уже после присяги.

Виталий замялся:

– Как-то это…

– Да не ссы ты! – тихо рявкнул на него Рихард. – Ломаешься, будто гимназистка!

Фон Платен умел это – тихо рявкнуть. Завидное вообще умение.

«… от лейтенанта Шебалдина», – послушно вывел Виталий на экране планшета.

И, с новой строки, увеличенным шрифтом:

РАПОРТ…

Глава вторая

Никаких послаблений ввиду экзаменов и близкого выпуска будущим лейтенантам не полагалось – как обычно подъем в семь, построение, физчас (который на первом курсе казался адом, на втором – просто изнурительным, а теперь воспринимался как нечто само собой разумеющееся, хотя и слегка утомительное), полчаса на заправку коек и туалет и сразу вслед за тем построение на утренний осмотр и завтрак. Зато после завтрака даже построения не назначили, не говоря уж об обычном разводе на занятия или хозработы.

Сегодня с девяти утра на всех табло в холле главздания публиковали результаты последнего экзамена и годовые финальные суммы каждого курсанта. На личные планшеты эта информация по традиции передавалась часом позже – говорят, в старые времена, когда личных планшетов ещё не существовало, результаты распечатывали на бумаге и вывешивали на стендах в старом здании училища, которое тогда именовалось лётным. Почему-то дух и в известной мере букву этого мероприятия решено было сохранить, хотя Виталий и сомневался, что толчея в холле и вытягивание шей перед экранами, а особенно – изнурительное ожидание девяти часов, хоть сколько-нибудь способствуют спокойствию и душевному равновесию курсантов-дембелей.

Разумеется, завтрак у выпускного курса сегодня вышел рекордно коротким – со столов все смели и сжевали чуть ли не втрое быстрее обычного, а после не потянулись с ленцой в курилку, а помчались бегом в главздание, даже не построившись. Дежурный по Академии, видя это безобразие, почему-то и не подумал пресечь. То ли вид трусящих старшекурсников его позабавил, то ли ностальгия одолела. Во всяком случае, он всего лишь пробурчал себе под нос: «Спасибо, что не через плац…» и вошёл в столовую. Перед ним предупредительно расступались.

Виталий не поддался общему порыву и до главздания дошёл шагом, хотя и достаточно быстрым. В холл он протиснулся в восемь пятьдесят шесть, за четыре минуты до включения табло. Народу набилось под завязку – практически весь курс. Под две тысячи молодых крепких пацанов, которым не сиделось в стаде, которых позвали звезды и которые оказались достаточно решительными, чтобы ответить на этот зов. Собственно, от того, что в ближайшие минуты появится на табло, зависит личная траектория каждого на пути к звёздам. Виталий внезапно осознал это очень остро, сердцем и душой, и подумал, что правы, пожалуй, были руководители и старого училища, и нынешней Академии. Возможно, именно в этом и кроется смысл сегодняшней толчеи в холле главздания – осознать, что всерьёз ступаешь на путь, на жизненный путь офицера, и что отныне всё зависит исключительно от тебя самого. От того, насколько окажешься смелым и сильным, от того, что сподобился усвоить из вдалбливаемой во время учёбы науки и насколько успешно сумеешь это применить на практике.

И ещё осознал, что учёбе, собственно говоря, конец. Результаты, распределение – и фьюить к новому месту службы. По большому счёту, это вот здание, именуемое главным, Виталию больше не принадлежит. Вон тому лопоухому второкурснику с повязкой дневального, прижатому к стене выпускниками, принадлежит. И будет принадлежать ещё четыре года – если, конечно, лопоухий раньше не вылетит. А Виталию – уже нет. Всё, отучился, осталось только узнать результат, повлиять на который невозможно.

Часы в башне главздания гулко отбили девять. Их удары ощущались всем телом – звук в холл доносился еле-еле, его с улицы хорошо слушать. А в здании звукоизоляция на уровне.

Табло в холле ожили – все двадцать одновременно. Толпились большею частью перед теми, что транслировали результаты первой тысячи, и только потом неохотно оттекали к аутсайдерским. Людям свойственно переоценивать собственные способности, да и иррациональную надежду на лучшее убить в себе не так-то просто, особенно если ты молод и полон сил.

Кроме того, первая сотня результатов интересовала почти всех, даже тех, кто твёрдо знал, что не попадёт в неё ни при каких обстоятельствах. Виталий краем уха слышал, что на финальные результаты даже тотализатор существует. Правда, без ставок – тут, всё-таки, не стадо, тут без пяти минут граждане. Во всяком случае, офицеры на подобные забавы курсантов глядели сквозь пальцы.

Виталий всё, что было связано с предсказаниями, глубоко презирал, считая, что неалгоритмизируемые вещи непредсказуемы в принципе, поэтому тотализатором не особенно интересовался.

Пару минут потоптавшись на месте и сообразив, что перед первым экраном толпа ещё не скоро поредеет, Виталий решительно выдохнул, выставил плечо вперёд и принялся энергично ввинчиваться в плотный строй сокурсников.